Октавиан и создание второго триумвирата

Старпёры из сената подтолкнули Октавиана к следующему шагу – поиску нового союзника. Ничего другого ему и не оставалось: аристократы кинули, Брут и Кассий с огромной армией вот-вот двинутся в Италию, своих войск мало.

И друзей нет — влиятельных конечно, таких то хватало. И Октавиан заметался в поисках решения.

Надо срочно что-то делать… А, кажется придумал! Решение — вот оно, прямо перед носом… 

Так они друг друга и нашли.

Думаю, уже ясно, что новым союзником стал Антоний. Парадокс? Нет – у них были общие интересы:

  • Брут и Кассий
  • дедушки из сената
  • желание захватить власть – поодиночке у них не получалось, а вот вместе…

Так что звёзды сошлись: бывшие враги встретились и начали переговоры. 

Тут сыграли роль и войска Октавиана, солдаты уже не хотели сражаться со своими братьями-цезарианцами (армией Антония). К тому же бойцов встревожили вести о возможной отмене законов о раздаче земель – вот это уже было недопустимо.

Поэтому союз был неизбежен. Казалось бы сенаторы делали все, чтобы его заключили как можно быстрей.

Но перед этим Октавиан успел пройти стремительным маршем и захватил Рим. Он сделал то же, что и его приемный отец, только на 6 лет позже: перешел реку Рубикон, вошел в город и начал ураганить.

Всех убийц Цезаря признали вне закона. Бежавших сенаторов осудили заочно, а их имущество конфисковали. К двум триумвирам присоединился третий влиятельный игрок – Марк Лепид. Это был опытный военный, политик и человек, с которым надо было считаться.

Так образовался третий триумвират. 

Властители республики (пока ещё республики), собрали совет на речном островке близ современной Болоньи и стали решать, кто из граждан будет жить, а кто – отправится на тот свет. В список будущих «жмуров» попал старый Цицерон. Великий речеплёт, литератор и манерный республиканец долго каркал на Антония, всё обличал его и призывал немедленно предать суду.

Так он подражал другому известному ритору – Демосфену, тот в своё время яростно клеймил Филиппа, отца Александра Македонского и называл свои обличительные речи «филиппиками». Греческий оратор пережил и Филиппа и Александра, но в итоге всё равно покончил жизнь самоубийством. Не хотел, чтобы до него добрались «охотники за головами», которые хотели прикончить его по решению граждан Афин, в которых он прожил много лет и чью свободу всегда отстаивал.

Цицерону повезло меньше: Марк Антоний настоял, чтобы дедушку обязательно «отоварили». И участь бывшего консула была предрешена. Когда то он решал судьбу народа и республики, а теперь пытался сохранить жизнь: уехал из Рима, забился как заяц в самое дальнее поместье. Думал пересидеть…

Солдаты догнали его во дворе виллы, деловито и сосредоточенно избили, потом поставили на колени и перерезали горло. После этого оттяпали голову и кисти для отправки в Рим. Руки прибили к дверям сената, а голову, по слухам, Марк Антоний некоторое время держал у себя дома. Когда окончательно сгнила – выбросил. Так и закончилась карьера оратора.

Он был самой известной жертвой проскрипций, но далеко не единственной.

Проскрипции – в дом вламывались солдаты, всех резали и грабили, этакий официальный разбой. Потом всё имущество продавалось с торгов. 

Говорят, Цицерона пытался защитить Октавиан, но не слишком усердно. Тот своё отработал и молодой политик в нём больше не нуждался.

У Гая были другие проблемы: по решению триумвирата, ему отошли Африка, Сицилия, Сардиния и Корсика. Самые проблемные территории, часть из них до сих пор занимали республиканцы.

Пришлось снова хитрить, изворачиваться и побеждать.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *