Погожим весенним деньком 44-го года до н.э. Октавиан вступил в Рим. После того, как понял, что с Антонием не договориться, начинающий политик заручился поддержкой сената и Цицерона, и отправился на юг Италии – собирать армию.
Парень был не дурак и понимал: у кого сила, тот и прав.
Когда надо, Октавиан был стремительным как вихрь: в конце осени в его распоряжении было два легиона. Не медля ни минуты, Гай двинулся на Рим и 10-го ноября занял город – казалось бы все сделано.
Да ни черта подобного. Все только начиналось.
Солдаты, верные соратники и братья по оружию внезапно заартачились и не захотели воевать с Антонием. — Да это ж Марк, он наш! – шептали друг другу солдаты. Сначала еле слышно, потом все громче и наглее. – Антоний был правой рукой Цезаря, нельзя идти против него из-за какого-то щенка!
И послали Октавия куда подальше. Тот не ожидал такого поворота и даже немного растерялся.
Получив такой щелчок по носу, Гай с остатками верных войск отошел к Арреции. Решил передохнуть и собраться с мыслями. Не прошло и двух недель с ухода Октавиана, а к Риму подошел Антоний, он не стал расшаркиваться на пороге, а сразу захватил город. Понятно, что без кровопролития (ни одному чудаку не пришло бы в голову сопротивляться вооруженной до зубов армии Антония). И сразу повел себя по-хозяйски: отжал неплохую должность для своего брата, себя назначил наместником Цизальпийской Галлии, других сторонников Цезаря тоже не обидел.
И двинулся в полученную провинцию – воевать Децима Брута с его братвой и поднимать денег.
Тут-то сенаторы спохватились и кинулись к Октавиану. – Ты уж не обессудь, мы не разобрались сразу! Ты, только ты можешь спасти республику и утереть нос Антонию. Он вот тебя обидел с завещанием, ведь так? Сейчас поквитаешься, все нормально.
Октавий милостливо согласился помочь (как будто у него был другой выход), передал сенату часть своих войск и двинулся к Мутине – где и окопался Антоний. Его, кстати, задним числом лишили наместничества в Галлии. Теперь он был на птичьих правах.
Марка зажали со всех сторон: с одной шел Октавиан, с другой – два консула. У всех были войска и серьезные вопросы к Антонию. Становилось жарковато…
Но Антоний не вошел бы в историю, если бы всего боялся и не решался действовать. Наоборот, при приближении драки он становился решительным, целеустремленным и бесстрашным. В такие моменты он как никогда чувствовал жизнь.
За такого командира хоть в огонь, хоть в воду… теперь понятно, почему его так любили солдаты?
Марк не подкачал и в этот раз – разметелил одного консула, готовился дать бой второму, но тут подоспел Октавиан. И вдвоем они ударили по Антонию. Тут даже Цезарь мог бы проиграть, а Антоний, при всех его достоинствах, был все-таки не Цезарем.
После поражения, Антоний бежал через Альпы в Нарбоннскую Галлию, там и осел, чтобы перевести дух и зализать раны.
Октавиан радостно потирал руки и думал, как повыгоднее использовать эту победу как вдруг…
В дело вступил сенат. Почтенные старперы получили известия от Брута и Кассия – те собрали войска в Греции и готовились двинуться на Рим. «Наши скоро будут! А этот… который приемный сын… ну придумаем что-нибудь».
Придумали. — Отдай вверенные тебе легионы, сдай командование Дециму Бруту. На подходе войска Марка Брута и Кассия, с ними мы дальше и будем иметь дело. А ты – отдыхай. Кстати, обещанных денег твоим солдатам мы тоже не выплатим. Сам понимаешь, времена сейчас тяжелые, лишних богатств у нас нет. — Вот это уже была пощечина. Его использовали, чтобы попугать Антония, а теперь собирались выкинуть?
Нет, ребята, щеглы вы все. Хоть и седые и морщинистые, но все равно бестолковые.
Октавий не передал войска Дециму. Обойдется. Сенату он тоже показал популярный жест и ушел с верными ему легионами. И уходил с гордо поднятой головой – уже знал, что будет делать дальше.